© 2012 Е.О. Прописнова, В.Ф. Корсун
МАиБ 2012 – № 1 (3)
Е.О. Прописнова беседует c В.Ф. Корсуном
Информация
Владимир Фёдорович Корсун – доктор медицинских наук, профессор, заведующий кафедрой фитотерапии Факультета повышения квалификации медицинских работников Российского Университета Дружбы Народов академик Российской Академии Естественных Наук (РАЕН) и Европейской Академии Естественных Наук (ЕАЕН), член президиума Российской Ассоциации Народной медицины.
Ключевые слова: фитотерапия, народная медицина, травничество, медицинское образование, Минздрав
Аннотация: В интервью с фитотерапевтом В.Ф. Корсуном освещается деятельность кафедры фитотерапии на факультете повышения квалификации медработников в РУДН, обсуждаются система обучения фитотерапии, сложившаяся на текущий момент в России и других странах; факторы, способствующие распространению фитотерапии в России; особенности клинических испытаний фитопрепаратов и работа, которая ведется для того, чтобы в реестре медицинских специальностей появилась строка «фитотерапевт».
Е.П.: Владимир Федорович, Вы возглавляете кафедру фитотерапии на факультете повышения квалификации медработников в РУДН. На вашем факультете можно обучаться по двум специальностям – «клиническая фитотерапия» и «российское травничество». В чем разница между этими специальностями?
В.К.: Фитотерапии учатся врачи, имеющие высшее медицинское образование. Травничеству – все остальные.
Е.П.: Есть ли разница в преподавании для обучающихся по этим двум специальностям? Может быть, разные программы обучения?
В.К.: Разницы в преподавании практически никакой. Только травникам приходится больше объяснять медицинскую терминологию и так далее, больше времени на это тратить.
Е.П.: Скажите, в целом какова востребованность знаний такого типа для всех врачебных специальностей? Врачи каких специальностей идут к вам учиться чаще других?
В.К.: Во-первых, косметологи. Они практически стопроцентно применяют средства фитотерапии. Во-вторых, терапевты. Разные бывают терапевты. Семейные врачи, сельские врачи.
Е.П.: В каких медицинских образовательных учреждениях существуют кафедры подобного рода?
В.К.: В Иркутске. При Иркутском институте усовершенствования врачей. Сама кафедра расположена в Улан-Удэ, а институт – в Иркутске.
Е.П.: Можно ли сказать, что в сфере преподавания фитотерапии в России уже формируется какая-то система? Из каких элементов она состоит?
В.К.: Система образования есть, но она не формальная, Минздравом не утверждена. Есть врачи, есть центры, есть клиники, есть разработчики средств, есть люди преподающие – из этого состоит система. Преподавание в нашей стране проводится на 2 уровнях – додипломное и постдипломное. Курсы фитотерапии додипломного уровня имеются в Уфе, в Рязани, Курске, Улан-Удэ, Перми и Ярославле. Что касается постдипломного образования – оно есть только в Москве и Улан-Удэ. И наша, московская, кафедра – единственная на всю страну, где дают государственный документ травникам, то есть лицам, не имеющим медицинского образования. Мы предлагаем в каждом федеральном округе страны создать курсы или кафедру фитотерапии. Необходимо проводить обязательную подготовку по фитотерапии на 5-6 курсе на всех факультетах медицинских университетов, как это делается в Махачкале, Донецке, Улан-Удэ.
Е.П.: Как удалось включить кафедру фитотерапии в структуру РУДН? Долго ли пришлось за это бороться? С какими сложностями пришлось столкнуться?
В.К.: С 1989 года по 1999 год. Десять лет. В Минздраве по сей день эту кафедру воспринимают как анахронизм. Им эта кафедра не нужна. Хотя во всем мире такого рода начинания поддерживают и способствуют их развитию. Фитотерапия преподается в университетах. Кафедры не создаются – с ними сложнее, но курсы читаются. И обеспечивается поддержка травничеству на всех уровнях – от правительства до ВОЗ. А в России пошли другим путем – запретительным. Есть такая, совсем не положительная, тенденция. В начале 90-х годов в Москве было шесть курсов по фитотерапии и травничеству. На сегодняшний день осталось три. В Санкт-Петербурге существовала кафедра с курсом фитотерапии – закрылась. В Москве осталось 3 места, где читаются курсы – в том числе РУДН и Первый Медицинский университет.
Е.П.: Что касается других стран – можете ли Вы привести несколько примеров и описать ситуацию там поподробнее?
В.К.: Вообще, конечно, в разных странах ситуация разнится. В Юго-Восточной Азии, Индии, Китае, Японии фитотерапевтам легко. На Украине тоже легко. Там есть медицинский университет украинской народной медицины. Работает он уже лет десять-двенадцать. Университет этот государственный, аффилированный, выдает документы государственного образца. В Беларуси – ничего подобного нет, но государственная программа по возделыванию лекарственных растений имеется. Единственный фармацевтический факультет за 40 лет не разработал ни одного лекарственного препарата из растений. Был интересный факультет традиционной медицины, менеджмента на базе университета – закрыт 8 лет назад. В России хоть какие-то элементы есть – курсы, общества, производители, ассоциации, ведётся подготовка кадров, издаются журналы, книги. В Казахстане тоже практически ничего особенного в этом направлении не делается. В Таджикистане есть ассоциация фитотерапевтов и врачей, а также ассоциация травников (табибов). В Прибалтике – ничего. То есть, какие-то ассоциации есть, но все это остается на уровне клуба по интересам. Никакой поддержки. О финансировании вообще речи не идет.
Е.П.: Кто приходит учиться к вам на кафедру и в институт? Это в основном люди с медицинским образованием? Высшим/средним? Каково примерное процентное соотношение тех и других?
В.К.: Примерное соотношение таково: 60% учащихся имеют медицинское образование, 40% – не имеют. Большинство медиков – с высшим образованием.
Е.П.: Это в основном выпускники РУДН?
В.К.: Нет. Из разных учебных заведений, из разных городов. Чаще приезжие.
Е.П.: Приезжают учиться и потом уезжают обратно?
В.К.: Да. Например, сейчас у меня учится ученица из Рязани, из Коломны один ученик, один – из Санкт-Петербурга. Программа рассчитана на месяц обучения. Группа состоит из семи человек.
Е.П.: Отслеживаете ли вы как-то судьбу своих выпускников? Где они работают после прохождения курсов? Как применяют полученные знания?
В.К.: Безусловно, отслеживаем. Еще во время учебы мы стараемся наладить определенные связи, контакты. По всем учащимся с 1989 года у нас есть база данных. Правда, поскольку раньше не было Интернета, в старой базе хранятся в основном почтовые адреса. А это не слишком удобный и действенный способ связи. С электронными адресами, конечно, проще. Вот, например, недавно мы проводили конференцию в Анапе. Только я лично отправил около 200 приглашений выпускникам и тем, кто поддерживает контакт с нашей кафедрой. Откликнулось человек 15. Это мало – 7%. А должно быть минимум 10 %.
После прохождения курсов каждый по-своему – кто практику открывает, кто предпочитает что-то иное. В любом случае, мы стараемся нашим выпускникам максимально помочь, оказать поддержку.
Е.П.: Каковы, на Ваш взгляд, факторы, способствующие распространению фитотерапии в России?
В.К.: Основных факторов три. Первый – это недостаточный эффект от государственной медицины – в том виде, в котором она существует сейчас. Второй – это рост числа побочных эффектов от синтетических лекарственных средств. И третий фактор – это деньги. Пациентам не хватает денег на приобретение лекарств, которые с каждым годом все больше дорожают.
Е.П.: Каковы основные законы, которыми регулируется производство и продажа фитопрепаратов в России?
В.К.: Закон о лекарственных средствах и Закон о рекламе.
Е.П.: Какие заболевания, согласно накопленному Вами опыту, наиболее эффективно лечатся с помощью фитопрепаратов? Где наибольший потенциал у фитотерапии? Может быть, в рамках каких-то врачебных специальностей?
В.К.: Методами фитотерапии можно лечить практически все заболевания. Исключение составляют два типа заболеваний – неотложная помощь и реанимационная помощь. В этих двух случаях травы применять не следует. А при всех остальных заболеваниях можно применять травы. Всем врачебным специальностям можно и нужно использовать средства фитотерапии.
Е.П.: Но все ли врачи солидарны с вашим мнением? Может быть, врачи каких-то специальностей менее предрасположены к применению фитопрепаратов в лечении пациентов?
В.К.: Хуже всех воспринимают фитотерапию онкологи и хирурги.
Е.П.: А где в хирургии применяется фитотерапия?
В.К.: Любая операция – это травма. Фитопрепараты можно применять в посттравматическом лечении, на стадии заживления. И в предоперационный период, чтобы снять стресс, страх перед операцией у пациента. Здесь может применяться успокоительная, регулирующая фитотерапия.
С онкологами еще труднее. Они считают, что опухоли должен лечить онколог. Но мы ведь и не стремимся лечить – пусть лечит онколог. А кто будет долечивать пациента после химиотерапии, например? Здесь речь идет о восстановительной фитотерапии. В марте сего года провели конференцию «Сопроводительная фитотерапия в онкологии». Приглашения разослали на 24 кафедры и 4 Института онкологии. Никто не приехал.
Е.П.: На Ваш взгляд, как должны соотноситься использование фитопрепаратов и использование синтетических лекарственных средств? Одно постепенно заменить на другое? Или использовать их как взаимодополняющие средства?
В.К.: Я придерживаюсь той точки зрения, что синтетические средства необходимо максимально заменить на фитопрепараты. За исключением неотложной и скорой помощи. Когда нужно вывести пациента из шокового состояния, вылечить от тяжелой инфекции – необходимо применять синтетические средства. А для хронических заболеваний – в первую очередь фитопрепараты. У нас ведь в России 88% больных – с хроническими заболеваниями. Особенно рекомендуются средства из растений в детской практике и в пожилом возрасте (дом престарелых, интернаты, социальные санатории и прочее. Желательно, чтобы в каждом санатории, центре профилактики, дневном стационаре больницы был специалист, прошедший курс фитотерапии.
Е.П.: Как проводятся клинические испытания фитопрепаратов? Есть ли какие-то особенности, может быть, отличия в требованиях со стороны органов надзора?
В.К.: Каждый сбор проходит клинические испытания. Клинические, доклинические – все как у синтетических лекарств. Требования почти одинаковые. За рубежом система устроена несколько проще. Там производитель лекарственного средства, разработав новое средство от простуды, подает заявку в специальный орган. И всё. Этот орган сам решает, проводить ли ему исследования этого фитопрепарата и затем апробировать его, или нет. Исследовать – не исследовать, апробировать или нет. А у нас все наоборот. Прежде чем получить информацию или сообщить, что мы что-то разработали, мы должны заказать исследования, сами их оплатить – все сами. И лишь после этого заявление будет рассмотрено. То есть, за рубежом в основном применяется заявительный принцип, а в России – разрешительный. Можно целый год ходить за патентом, а потом за разрешением – около года. А больные ждут…
Е.П.: Что нужно сделать для того, чтобы в реестре врачебных специальностей появилась строка «фитотерапевт»? Какая работа ведется в этом направлении?
В.К.: Во-первых, мобилизация общественного мнения. Этому способствуют публикации информации о фитотерапии в многотиражных изданиях, выступления на телевидении. Мы везде активно принимаем участие, даже несмотря на то, что зачастую некоторые СМИ передают полученную информацию с большими искажениями.
Во-вторых, работа с Минздравом. Она ведется активно, но, к сожалению, только с нашей стороны. Каждый год мы проводим конференции, по итогам пишем резолюцию и отправляем в Минздрав… и не получаем никакого ответа. Съезд готовим, оформляем решение, отправляем туда же – никакой реакции. Или: мы написали книгу, отослали в печатный орган Минздрава – «Медицинскую газету». И три года там эта книга лежит. Зреет.
В-третьих, ведем работу с ГосДумой – пока безуспешно, с Советом Федерации. Тут мелькнула было надежда. Нашли нужный комитет, подготовили бумагу, нашли помощника председателя Совета Федерации, он эту бумагу отредактировал. Записались на приём. Бумагу эту на приёме нам не подписали. Но письмо в Минздрав переправили. И ответ из Минздрава нам переслали.
Писали мы письмо и Президенту. Пошли в канцелярию, оставили письмо. Нам пришел ответ: «Благодарим за активную гражданскую позицию». И все.
В одном из полученных нами от государственных структур писем было упомянуто, что для введения врачебной специальности «фитотерапевт» необходимо приготовить определенный перечень документов. Мы ухватились за эту ниточку – написали почти 300 страниц, приложили диск, собрали общественное мнение, собрали все заключения, резолюции, разрешения, протоколы, все приложили. Я лично отнес в канцелярию, сдал под роспись, получил копию, что я сдал. Через месяц приходит уведомление – ваших бумаг нет. А я говорю: «Не может быть!». Назвал им номер документа, дату подачи. Нашли. Результат в итоге опять нулевой.
Но, кажется, на текущий момент наметился сдвиг. Так, мы участвовали в заседаниях Федерального собрания по народной медицине, присутствовали на общественной комиссии. Выступали, высказывали свое мнение. Написали заключение. Также нам удалось организовать встречу с будущим министром, побеседовать с ней лично.
В общем, мы не сидим, сложа руки, ведем активную работу в этом направлении. И придерживаемся двух тезисов. Первый: «Под лежачий камень вода не течет». И второй: «Кто стучится — тому открывают».
Е.П.: На этой оптимистической ноте мы и закончим наше интервью. Большое вам спасибо, Владимир Федорович.